«Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе —
охранять тебя на всех путях твоих.»
(Псалом 90, стих 11)
В ослепительно белой комнате, стены которой сочились мягким теплым светом, в кресле, откинув голову на подголовник, дремал человек. Несколько таких же ослепительно белых капсул, плавно качались на оси, периодически меняя горизонтальное положение на вертикальное. Интенсивность освещения сменилась на агрессивно-холодную, и веки, закрытых глаз, спящего в потертом кожаном кресле дрогнули. Гладкий лоб пересекла вертикальная морщина, брови сдвинулись к переносице. Человек сел и потер ладонями все еще зажмуренные глаза. Пальцы его скользнули в короткий ежик волос и замерли. Он наклонился и поставил локти в колени. Какое-то время он так и продолжал сидеть, обхватив виски длинными сухими пальцами. Мужчина выпрямился, окончательно отгоняя сон. Его кресло повернулось к ближайшей капсуле, а пальцы рук легли на клавиатуру управляющей панели и привычно застучали по поверхности, отдавая команды. Заняв горизонтальное положение капсула замерла и прозрачная крышка плавно отъехала в сторону, открывая взгляду лежащую там женщину. Мужчина протянул руку и большим пальцем провел по ее лицу от подбородка к виску.
- Жаль, что я могу позволить себе только раз в году видеть твои глаза. Каждый раз надеюсь увидеть там что-нибудь кроме пустоты… А в твоих глазах не живет даже желание жить.
Я ошибся, полагая, что нашей любви не страшно время. Оказалось – это так просто забыть о любви – нужно просто забыть себя.
Знаешь, милая, иногда, лежа ночами без сна, я думаю – стоило ли спасать человечество, забывшее о любви? Человечество, потерявшее чувства в гонке за технологиями и завоеваниями космоса?.. В гонке за приумножением материальных благ… В борьбе за власть над нашей планетой?
Вечное желание оставить свое имя в истории. Кто ее помнит, эту историю, кроме меня? Нужно ли, чтобы помнили?
Чистый лист. Я думаю, что это лучшее, что я могу предложить нашим детям – незнание опыта человечества, ты уж прости. Не хочу на их плечи взваливать ошибки людей, накопленные за нескольких тысячелетий. Главное, чтобы они выжили. А ошибки? Пусть они делают свои.
А я? – он накрыл своей ладонью кисть руки спящей, погладил, а потом прижал ее ладонь к своим губам и закрыл глаза, – а я? Я буду продолжать будить чувства в оставшихся, потому что иначе нам род человеческий не спасти. Как долго? Насколько хватит сил, дорогая. Насколько хватит сил…
-
Часы в кают-компании мерцали стремительным бегом цифр. Секунды подгоняли друг друга, стремясь к своему краткому триумфу, но тут же оказывались низвергнутыми «следующим претендентом на вечность»… и все повторялось снова. Более рассудочные минуты успевали перевести дух, часам даже удавалось задуматься о чем-то, а годы снисходительно отсвечивали, застыв на цифре «40». На противоположной стене другой циферблат с презрением смотрел на суету своего соседа избрав постоянство и подвел итог – 3053.25.04.18.:32:16.
«Почему их до сих пор не отремонтируют? Сколько себя помню они все время на этой цифре» – офицер Хоп перевела глаза с циферблата на обшивку стен кают компании. Странные мысли бродили сегодня в ее голове. Никогда ранее она не обращала внимания, что вот та заклепка, поцарапанная и потемневшая от времени, похожа на божью коровку. Кокцинеллидас – привычно повторила она мысленно, но тут же упрямо перебила подсознание: Божья коровка, – и удивилась абсурдности такого названия. До сегодняшнего дня ей не приходило в голову, как можно было совместить в названии жука абстрактное слово «бог» и громадное млекопитающее.
Доклады офицеров продолжались. Офицер Ле Фолгерон (высокий брюнет, с коротко стрижеными волосами), говорил о необходимости плановой остановки третьего энергетического блока и включения второго блока перед очередным скачком через гиперпространство. Энжела Хоуп, пытаясь сосредоточиться, задержала взгляд на его лице. «У него красивые глаза. Темная мерцающая бездна космоса. Да и сам он красив. Коваль и Смит тоже. Но они …», – ее взгляд метнулся к сидящему напротив мужчине, и оценивающе пробежал сверху до низу. А потом она скосила глаза и посмотрела на сидящего по левую сторону от нее офицера. Каждый из них был красив своей особой красотой.
Leave a Reply