ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ
Get Adobe Flash player

Однако я видел и слышал вполне ясно: полнолуние, холм со следами трех крестов, хромой рыжий еврей и высокий фанатик кричавший поразившие меня слова. Но кто же были они?. Неужели ученики, пришедшие поскорбеть на место великой казни?. И вот новые слова высокого еврея вывели меня из недоумения. Подскочив к лежавшему на земле, он схватил его за платье, приподнял и весь его ужас, вся скорбь вылилась в звуке голоса, которым он полушепотом спросил: „Иехуда, зачем ты это сделал?”

Мои нервы не выдержали: я кинулся вперед. не отдавая себе отчета зачем я это делаю. При виде меня высокий выпустил Иуду, и, замахав руками, бросился бежать. Очевидно, и его напряженные нервы не выдержали и внезапное появление дико, по его понятию, одетого человека, на­вели на него панический ужас.

Я наклонился над оставшимся лежать Иудой и увидел что он без сознания.

Первое, что меня поразило было громадное несходство простертого у моих ног еврея со ставшим всем нам привычным представлением о внешности Иуды Предателя. Правда, он был хром, правда ярко рыжие волосы окаймляли его лицо, но само лицо было отнюдь не преступ­ное, не жестоко мрачное с искривленным носом, как изображали Иуду с легкой руки Леонарда-да-Винчи все живописцы. Передо мной лежал истощенный от поста, еврей средних лет, со строгим, скорбным и бесконечно измученным лицом, на котором не было не единой кровинки. Большие серо стальные глаза были широко раскрыты и невидящим взором смотрели на небо. Длинный белый хитон облекал все тело, а на перевязи через плечо болтался ящик, знаменитый ящик для сбора милостыни.

Но вот Иуда повернул глаза и взглянул на меня и в этом взоре было столько отчаяния, горя, скорби, что на моих губах застыли воп­росы с которыми я хотел к нему обратиться. Еще не отвел он от меня своих глаз, а я уже понял, что все, все в мире ему безразлично кроме одного „Банеит Иешуа“, которое тихо про­шептали его тонкие бескровные губы.

Все вопросы испарились из моей мысли, и я нашел в себе только одну фразу: „Иуда Искариот, ты ли это?“ и ответил тот: „Ани“, что зна­чить „Я“. И спросил я тогда: „Иуда Искориот, ты ли предал Иисуса?“ и ответил тот: „Ты сказал“.

И встал тогда Иуда на ноги свои и показал мне яму в земле говоря: „Здесь умер Иисус, Тот кого я предал. чтобы исполнилось сказан­ное в Писании“, а я смотрел на Иуду и безмолвствовал.

И снова сказал Иуда: „Я не знаю тебя и необычен вид твой, но ты первый, кто встретил и не проклял меня, после того, как я предал Сына Человеческого“. И спросил я: „А разве все проклинают тебя?“- и ответил Иуда: „Все братья отвернулись от меня, Симон побил меня, а фарисеи и книжники презирают меня, хотя и отдал я им цену крови“.

И хотел я спросить Иуду Искариота, зачем он сделал это, но не повиновался мне язык мой и пошел я вниз к городу.

Но Иуда, взяв меня за руку, остановил говоря: „Слушай чужеземец, так плохо говорящий на языке нашем. Когда вернешься ты в отчизну свою и до ваших мест дойдет весть, что предал Иуда Искариота Иисуса Сына Божия, ты говори соплеменникам своим: да воистину предал он Его, но не из за корысти, а из за любви к Не­му, чтобы до конца свершил Он путь жизни Своей и чтобы свершилось что писано о Мессии. А про Иуду говори так: если крестными муками страдал Распятый, то муками смертными о смер­ти Его страдала душа Иуды, и смертью своей пла­тить он за это“. Сказав так, Иуда ушел, а я остался один на Голгофе, что значить Лобное место.

Стало светать. Совершенно переставая, соображать, что со мной происходить я кинулся бе­жать к городу, но внезапно остановился. Все, все мысли, желания, все мое любопытство перёд фантастическими, открывавшимися мне, европей­скому ученому XX века, возможностями изучения эпохи первых дней христианства, все это испарилось из моей памяти, и я слышал только в ушах приказ Иуды: „говори соплеменникам своим: из любви к Нему предал Иуда Иисуса, чтобы до конца свершил Он путь жизни Своей, и чтобы свершилось, что писано о Мессии“.

Это веление было так мощно, что я, как загипнотизированный, перевел стрелки на часах Адама бен Адама, трижды повернул ключ, креп­ко сжимая его в руке, чтобы не выронить и тем самым не потерять возможность вновь пе­реноситься в другую эпоху, и увидел себя сидящим в своем кабинете. Была ночь. Я зажег лампу на столе, увидел, что все бумаги пере­рыты, что календарь показывает не 27-ое марта, как в миг моего исчезновения, а 2-ое апреля, как то сразу понял, что все мои родные и друзья обеспокоены моим исчезновением и поэтому-то я начал это письмо к вам словами успокоения.

Pages: 1 2 3 4 5

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

You may use these HTML tags and attributes: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>