ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ
Get Adobe Flash player

В апреле 2013 года в Киеве проходил 35-й Еврокон. В его работе, в качестве Почетного Гостя, принимал участие Кристофер Прист. На встрече с читателями он поделился своими мыслями о фантастике и рассказал о себе. Предлагаем вашему вниманию полный текст его выступления. Печатается с разрешения автора.

Кристофер Прист

Магическое мышление – иной способ видения

Киев, Еврокон, 13 апреля 2013 года

Доброе утро! Прежде всего, позвольте сказать, что я очень рад находиться в Киеве – городе, история и легендарная красота которого часто наполняли мои мечты.

Я известен как автор научной фантастики, поэтому и нахожусь тут, на Евроконе. Никогда не отрекался от своего ярлыка научного фантаста, хотя и не особенно люблю его. Данный ярлык часто используется в негативном смысле, и против этого сложно возражать. Прожив жизнь, наслаждаясь лучшим в научной фантастике и пытаясь писать в соответствии с самыми высокими стандартами, я вынужден признать, что не любящие этот жанр люди по-своему правы, поскольку к нему относится много произведений ужасного качества. Но, как известно каждому из присутствующих на Евроконе, существуют также хорошие книги и фильмы. Мы с лёгкостью игнорируем плохое и ценим хорошее. Вот что я надеюсь сделать сегодня, потому что пытаюсь делать это каждый рабочий день.

Я верил в силу, красоту и эффективность фантастики с момента начала писательской карьеры пятьдесят лет назад. Я не планирую изменить своим взглядам в будущем.

Для тех, кто далёк от научной фантастики, она представляется чем-то написанным учёными или для учёных, или для людей с научными склонностями, и с течением времени в эту литературу вплелись социальные клише: «сумасшедшие учёные», «компьютерные гении», «изобретатели». Никогда не мог уверенно сказать, откуда берётся такое восприятие, ведь большинство людей не предполагают, что детективы написаны детективами или для детективов, или полицейские триллеры – полисменами и для полисменов, ведь в таком случае рассказы о привидениях написаны ими самими для своего удовольствия.

Я свободно интерпретирую слово «наука» согласно его оригинальному значению. Наука – это знание. Знание может быть уже известным или требующим открытия. Оно касается многого: людей, общества, секса, войны, любви, политики. Такую науку я понимаю и ставлю на службу искусству. Будучи писателем, я являюсь человеком искусства. Я не умею рисовать, играть на сцене, петь в унисон, плохо танцую, не могу написать симфонию. Но я могу писать, и литература, таким образом, – это искусство, которым я занимаюсь.

Здесь, конечно, я говорю только о себе. Личный опыт оказывает писателю двузначную услугу. Во-первых, он великий освободитель, обеспечивающий влияние родного пейзажа, традиций, языка и культуры, но в то же время он устанавливает национальные ограничения, которые, безусловно, влияют на каждого. Ни один автор не может писать от имени всего мира, потому естественно, что мы развиваем локальную чувствительность, которая может влиять на восприятие нашего творчества в других странах, особенно в США, где часто с подозрением относятся к чужакам и в литературе, и в других сферах. Этот процесс, конечно, находится за пределами нашего контроля. Я всегда был уверен, что моё британское происхождение играет двойную роль. Британская культура освобождает меня, но одновременно ограничивает и в этом смысле определяет. Убеждён, что писатели здесь, в Украине, испытывают подобное чувство.

Я хотел бы рассказать, каким образом отталкивался от своих истоков, и надеюсь, мне удастся показать, что опыт одного писателя может обеспечить другим путь понимания общей схемы вещей.

Писать я начал вскоре после окончания школы. Родился в обычной английской семье: отец работал всю жизнь в инжиниринговой компании, а мать была домохозяйкой, воспитывая меня и двух моих сестёр. Мы были обычной хорошей буржуазной семьёй, с материальными ценностями и практическими устремлениями. Мы не проявляли особого интереса к искусству и литературе в частности. Во времена моего детства в доме было немного книг, и большинство из них принадлежали мне. Из-за того, что я тратил много времени на их чтение, у меня возникали проблемы. Выдающихся предков, ближних или дальних, у меня не было. Кроме иезуитов и падкого до виски священника (“whisky priest”) у Грэма Грина, других известных или важных Пристов (прим. переводчика: английская фамилия Прист означает «священник») я не знал.

Pages: 1 2 3 4 5

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

You may use these HTML tags and attributes: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>