— Что ж, дорогая кузина, делай, как знаешь. — Он перевел холодный взгляд на орка.— Только смотри не нахватай блох во время прогулки.
Тарин почувствовала, как Герк напрягся.
— Если ты заботишься о чистоте Покоев Весны, дорогой кузен, так я могу переночевать и в другом месте — услышала она свой голос.
Эленандар дернулся как от пощечины.
— Ты разочаровала меня, Тарин. Со стороны Храванона было большой ошибкой выбрать тебя представителем.— Сказал он. Затем взглянул на Герка. — Послезавтра показательные чтения. И если хотите, набрать баллы достаточные для финала, то я бы рекомендовал вам заняться поэзией, вместо прогулок. Насколько я помню, вы еще не сдали работы, мастер Герк.
— Моя работа будет в срок, мастер Эленандар, — хмуро ответил орк.
— Желаю удачи.
Эльф церемонно поклонился и пошел прочь. На кузину он ни разу не посмотрел.
Мара прошла несколько шагов, и Тарин услышала голос Герка:
— Если хочешь, можем вернуться. Поговоришь. Помиритесь.
— Нет. — Эльфийка даже не заметила, что он обратился к ней на ты — Кузену наплевать на меня. И на брата. Он четыре года не писал. И при встрече, знаешь, что он сказал, вместо того, чтобы обнять нас? Попросил не называть его Элом, ведь для всех он мастер Эленандар.
— Ты его любишь, — констатировал орк.
— Люблю, — кивнула Тарин. — Он — моя семья.
Герк вздохнул.
— Это из-за меня. Ты — представитель Храванона принадлежащий к эльфийскому Королевскому Дому. А я…
— А ты поэт и орк! — перебила его Тарин. Ей вдруг стало очень весело.
— Вот именно, поэт и орк. Я не должен был…
— Герк, это совсем не то, что мне сейчас хотелось бы услышать!
— А что бы тебе хотелось услышать?
— Не знаю, придумай что-нибудь. Обычно женщинам говорят комплименты, — Тарин лукаво улыбнулась.
— Я этого не умею, — усмехнулся орк. — Хотя… мне нравятся твои туфли!
— Это единственные в Арноне туфли из кожи василиска. Подарок Эла,— мрачнея, сказала Тарин. — Да, с комплиментами у тебя не очень.
— Мелькор побери!
Тарин обернулась и подняла голову, встретившись с теплым взглядом зеленовато-ореховых глаз Герка. Она снова улыбнулась.
— А знаешь, один раз, когда я была в этих туфлях, мы с Морни долго шагали по дороге для продовольственных обозов, а потом вляпались в… удобрения.
— В удобрения? — переспросил Герк. — В дерьмо что ли?
— Ага, — ответила Тарин, и они оба рассмеялись.
— Это правда, у тебя послезавтра показательные чтения? — спросила эльфийка немного погодя.
— На лирическую тему. — Герк поморщился. — У меня с этой темой всегда неладно.
Тарин хмыкнула.
— О чем писать будешь?
Тарин почувствовала, как орк ткнулся носом в ее волосы и вдохнул запах.
— О лирике, сударыня.
С минуту они ехали молча.
— Герк, а ты можешь улыбаться? — Ни с того, ни с сего спросила Тарин.
— Могу. — Услышала она в ответ. — Только тебе это вряд ли понравится.
— Из-за клыков?
— Да.
— Но они ведь совсем не большие.
— Зато острые.
— Острые? Что, правда?
Тарин вдруг ощутила его горячее дыхание на своей коже. По-прежнему обнимая ее, Герк медленно дотронулся до острого кончика ее уха губами и легонько прикусил его. Стараясь унять судорожно забившееся сердце, Тарин кашлянула.
— Действительно, острые, — неуверенно сказала она.
Герк разжал объятия и отодвинулся от эльфийки, заглянув ей в лицо. Тарин почувствовала на себе пронизывающий осенний ветер.
— Не отпускай меня, пожалуйста, а то сразу делается холодно, — попросила она.
Через час окрестности Сезонного Комплекса остались позади.
— Куда поедем, Ивовый Листок? — коротко спросил Герк.
Тарин задумалась.
— А куда ведет та дорога? — она показала рукой на еле заметную тропку, спускающуюся в низину.
— Не знаю, вот как раз и проверим, — ответил орк.
Ему не хотелось ни о чем думать. Весь вечер Герк пребывал в состоянии томительного оцепенения в осеннем вакууме, где вместо воздуха — запах волос Тарин, небо — ее глаза, и звонче дождя и всех колокольчиков мира — ее переливчатый смех. В таком же состоянии он пребывал и на следующий день, и даже поздно вечером, накануне, показательных чтений. Силы воли Герка хватило лишь на то, чтобы усадить себя за стол, и корявым почерком написать на пергаменте то, что будет сдавать для оценки судьям и Мастеру. За показательные чтения по лирике отвечал Мастер Весеннего Света. И когда чтения были окончены, всех участников отправили в свои Покои, а Герк Гунд Угл нашел у себя на столе записку, написанную каллиграфическим почерком на древнем языке эльфов, в которой была всего одна строчка: Как ты посмел, мерзавец! — даже тогда орк не вышел из счастливого оцепенения, хотя и подумал: Этого он мне не простит.
Однако, на следующее утро, ему все же пришлось вернуться в реальный мир. А вернул его туда мятый пергаментный лист, вывешенный в общем зале, на котором значились итоговые оценки судей и Мастера Весеннего Света по окончании чтений.
Очень интересно, как же выглядят эти орки… такие душевные, что даже эльфийки влюбляются в них?
Отличное произведение
Замечательный рассказ. Или даже повесть. В последнее время редко встречаются такие вот по-настоящему ЛИТЕРАТУРНЫЕ произведения.
Спасибо автору!