ПОКОИ ОСЕНИ ВСЕГДА ПУСТУЮТ (Наталья Гараханова)
Мастер Весеннего Света со свистом втянул в себя воздух, намереваясь прервать родственницу, но куда там: Тарин во всю рассказывала старику как они с Морни шлепали по… Великий Манве!
— Так вот прямо и сказал, представляете, Светлейший, усладить легкие осенним благоуханием! Верно, Морни? — она ткнула брата локтем.
Морнэмир еще больше покраснел, и промычал что-то нечленораздельное.
— Ну и поблагоухали мы сегодня, скажу я вам… потому что, дорога оказалась для продовольственных обозов, а главные ворота остались к югу — весело продолжала Тарин.
Нимотар Финглас расхохотался. Мастер Эленандар взял кузину под локоть, и попытался отстранить ее от Светлейшего, намереваясь спасти хоть какие-то остатки семейной репутации. Хотя после слова “навоз”, да еще и произнесенного устами дамы, какой-никакой, а королевской крови, репутация семьи правящего дома Лассе оказалась именно там.
Спешно простившись с паладином, не отпуская Тарин, мастер Эленандар потянул за собой Морнэмира. Очутившись в маленькой комнате, в закутке, кузен и кузина потянулись было к нему, но Эленандар гневно уставился на обоих.
— Тассарин! Морнэмир! Что за выходки? Как вы себя ведете?!
Брат и сестра недоуменно уставились на него, их радостные улыбки окаменели.
— А как мы себя ведем? — робко спросила эльфийка.
— Что значит как?! Вы же эльфы! А не орки-браконьеры. Вас что не учили этикету?
Кузены опустили головы.
“А действительно не учили, — подумал мастер Эленандар, — тетка жила в глуши, при дворе почти не появлялась, да и не особо была там нужна. Вроде и родня правящего дома, а вроде и седьмая вода на киселе. Приглашать неловко, еще скажет что не так, а совсем забыть — не пристало. Кровь не водица. Неудивительно, что после смерти про ее потомство предпочли не вспоминать. Вот и росли дети, можно сказать в глуши. Чего с них требовать.”
Он продолжил более спокойно:
— Нельзя смеяться при дворе, нельзя болтать глупости, нельзя краснеть — он выразительно посмотрел на Морнэмира, — нельзя панибратски разговаривать с паладинами и уж тем более нельзя говорить слово “навоз”. Тем более, такое слово не должно слетать с уст юной девицы!
Морнэмир снова покраснел, а Тарин с вызовом ответила кузену:
— А как прикажешь его называть, Эл?
— Кого? — не понял Эленандар.
— Навоз! Кого ж еще! Как мне назвать то, что остается после лошадей и коров? Дерьмом?
Морнэмир хмыкнул.
“Ну, детский сад, что с них взять!” — подумал мастер Эленандар, а вслух сказал:
— Удобрением, дорогая, удобрением! И называть меня Эл на людях тоже нельзя. Для всех я — мастер Эленандар.
Тут уже по непонятным Эленандару причинам хмыкнули оба.
— А обнять тебя все-таки можно, мастер? – смеясь, спросила кузина.
Page 1 of 2 | Next page